Судьба с чужого плеча - Анна Иванова

— Все будет хорошо, — подхожу к нему, но, когда он протягивает руки, чтобы меня обнять, уворачиваюсь. — Поехали!

На улице меня ждет сюрприз. Возле крыльца стоит тот самый оранжевый мотоцикл, которым Игорь хвалился вчера в мотосервисе.

— Мы поедем на этом?

— Да. Я думал, он тебе понравился.

— Еще бы. На него сложно не обратить внимание.

— Черт! Давай я быстренько съезжу, поменяю его на что-нибудь неприметное.

— Уже поздно. Если не выедем прямо сейчас, не успеем даже к концу похорон.

Я надеваю шлем и поторапливаю Игоря. Мотоцикл выезжает на дорогу и плавно скользит по блестящему асфальту. Ездить на мотоцикле в дождь мне еще не приходилось. Кажется, страх перед дорогой вернулся и даже стал сильнее. Но проходит пара минут, и я снова чувствую себя в безопасности. Игорь прибавляет газу, и скоро мы оказываемся на кладбище. Мне не приходится показывать, где, скорее всего, должны похоронить Катю — подъезд к этому месту загорожен машинами. Игорь останавливает мотоцикл неподалеку и снимает шлем.

— Никогда бы не подумал, что у Катьки было столько друзей, — говорит он, но тут же замолкает, заметив выражение моего лица.

— Полгорода собралось ее проводить. И все они считают меня убийцей.

— Не бери в голову.

— Почему? Может, так и есть?

— Сколько раз мы об этом говорили? Ей раскроили череп. От пощечины такого не бывает.

— Видишь крышку от гроба?

— Красивая, денег Олег не пожалел.

— Катю хоронят в открытом гробу. Если бы ей раскроили череп, крышку бы закрыли.

— Наверно, дырка в затылке, — Игорь передергивает плечами.

Не только ему становится дурно от этих слов. Меня с самого утра подташнивает. Наполненный озоном воздух бодрит, но от запаха влажной свежевскопанной земли мутит еще сильнее. Хочется быстрее уйти отсюда, но совесть уговаривает остаться и пережить это испытание до конца. Я поднимаюсь на мыски и смотрю поверх толпы. Со стороны я, наверно, кажусь обычной зевакой. Хорошо бы, так думали все вокруг. Темные очки остались дома, вместе с сумкой. Дома… Забавно. Мои мысли уходят в другом направлении, когда глаза встречаются с напряженным, даже суровым взглядом. Я мгновенно опускаюсь на всю ступню и даже пригибаюсь, пока мозг не подает сигнал: это Ира. Я снова аккуратно приподнимаюсь и наблюдаю, как подруга обводит толпу взглядом. Она стоит возле Олега и поддерживает его под руку. Удивительно, как только мамочка уступила кому-то место возле сына. Теперь понятно: свекровь подходит к гробу и откашливается, готовясь произнести речь. Можно было бы обойтись и без этого, но она не могла упустить шанс снова оказаться в центре внимания.

— У каждого человека есть два главных события в жизни, — громче, чем нужно, говорит она. — Это рождение и смерть. Между ними находится жизнь. Страшно, когда расстояние от рождения до смерти измеряется пятью крошечными шагами.

— Такое ощущение, что она готовилась по учебнику, — замечает Игорь. — Как к школьным урокам.

Я киваю и продолжаю слушать.

— Большинство собравшихся здесь задаются вопросом: зачем Бог забрал к себе ни в чем не повинного ребенка? Почему первыми из жизни уходят хорошие, чистые душой люди? Там, на небесах, Господу нужны именно такие. Он призывает к себе самых лучших, самых достойных.

При этих словах многие из присутствующих начинают всхлипывать. Выражение лица свекрови и ее голос остаются спокойными. Знаю, она никогда не любила Катю, но даже у посторонних людей сердце обливается кровью при виде детского гроба. Красивые слова проходят мимо моих ушей. Свекровь мастерски играет на чувствах присутствующих, но я не вникаю в смысл ее речи, а вместо этого оглядываю стоящих неподалеку людей. На некоторых лицах вижу отчуждение, кто-то явно скучает, большинство же по-настоящему переживает. Многие не сдерживаются и даже не пытаются скрыть слез. С каждой минутой голос свекрови становится все громче, не смотря на то, что присутствующие на похоронах соблюдают тишину. Кажется, она вот-вот сорвется на крик, не имеющий ничего общего с выражением горя.

Мне хочется заткнуть уши. Я поворачиваюсь к Игорю, чтобы предложить ему уйти. В этот момент взгляд ловит какое-то движение справа. Мы одновременно оглядываемся и, пораженные увиденным, охаем. Стоящие неподалеку люди оборачиваются, но, не заметив ничего особенного, продолжают слушать затянувшуюся речь. Тем временем Игорь хватает меня за локоть и спрашивает:

— Видишь?

— Да, — киваю, радуясь, что это не мираж, вызванный желанием узнать правду, а материальный объект, который вижу не я одна.

Объезжая выстроенные вдоль дорожки машины, к Катиной могиле приближается красная Мазда. Сквозь стекла я различаю два силуэта. Стискиваю зубы и сжимаю ладонь Игоря, дожидаясь, пока автомобиль остановится, а из него выйдут водитель и пассажир.

— Какой наглый, — замечает Игорь. — Подъехал к самой могиле.

— Не удивительно, — отвечаю я, когда распахивается дверца, и из машины вылезает мужчина средних лет. — Это начальник Олега.

— И бывший шеф Артура.

— Думаешь, он…

— Это многое объясняет.

— Например, что? — окончательно запутываюсь.

— Например, почему Артур проводил вечера с мужчиной, вместо того, чтобы клеить девчонок.

— Думаешь, он спал с начальником ради работы?

— А у него был выход? Престарелые родители, которых надо обеспечивать, безработица в городе, да еще мобильный телефон хочется…

— Так не пойдет, — вытащив каблуки из размякшей земли, направляюсь в сторону машины.

— Ты куда?! — хватает меня за запястье Игорь.

— Надо кое-что проверить.

— С ума сошла?! Тебя ж повяжут! Вон, за Олегом, два мента стоят.

— И правда, — удивляюсь, почему не заметила их раньше. — Садись на мотоцикл и жди. Если что, будь готов удирать.

— Постой! Зачем это? И так все ясно.

— Надо. Я должна быть хоть в чем-то уверена.

Вместо ответа Игорь надевает шлем.

Я в последний раз оглядываю толпу, загородившую тропинку к Катиной могиле. Чтобы очистить себе дорогу придется толкаться. Слишком опасно. Лучше обойти. Захожу в узкий лабиринт между оградами соседних могил. Ступаю как можно тише, хотя вряд ли звук моих шагов перекроет голос свекрови и гомон толпы, нарастающий с каждой минутой нудной лекции. Я все больше смещаюсь влево. Придется переступить через ограду, чтобы подобраться ближе к машине. Одной ногой я ступаю на чью-то могилу, вторая, от неожиданного крика, замирает на полпути.

— Тишина! — привычным учительским тоном приструнивает толпу свекровь.

По выработанному годами рефлексу взрослые, давно окончившие школу, люди замолкают и с виноватым видом опускают головы. Свекровь с довольной ухмылкой секунду наслаждается всеобщей покорностью. В этот момент установленную ею тишину нарушает скрип. До меня не сразу доходит, почему он кажется таким громким. Только когда все присутствующие на похоронах поворачиваются в мою сторону, чтобы посмотреть, кто, кроме них, посмел нарушить порядок, я замечаю, что зацепилась ногой за калитку. Она со скрипом поехала, ухватив меня за туфлю, а я по инерции продолжаю двигаться вперед.

Приходится смириться с судьбой. Я выставляю вперед руки, чтобы смягчить падение, а голову поворачиваю в сторону машины. Так и есть! Мои догадки подтвердились. Будет особенно обидно сесть в тюрьму, когда финал расследования так близок. Земля приближается, я отворачиваюсь, взгляд цепляется за гроб с телом Кати. Детское личико кажется старше, кожа натянута, как после неудачной пластической операции. Теперь понятно, почему гроб открыт: скорее всего, бумажный венчик на Катином лбу закрывает дыру в голове.

Колени опускаются на скользкую землю, пальцы утопают в грязи. Два полицейских переглядываются за спиной Олега. Ближний поворачивается к тропинке. Как легкоатлет с низкого старта, я вырываюсь из топкой грязи. Бегу по могилам, перепрыгивая ограды. Параллельно мне, по тропинке, несутся полицейские. У них на пути нет препятствий, зато меня подгоняет инстинкт самосохранения. Я во что бы то ни стало должна остаться на свободе. Непостижимым образом мне удалось добраться до убийцы. Осталось протянуть руку и схватить его за горло. Никто не помешает мне очистить свое доброе имя. Я перепрыгиваю последнюю калитку и оказываюсь в пяти метрах от мотоцикла. Впереди ждут препятствия сложнее могильных оград: люди в хвосте толпы оторопели, увидев несущуюся на них перепачканную женщину. На долю секунды я робею, но тут же расставляю локти, готовая растолкать всех на своем пути.

— Держите ее! — кричит свекровь.

Люди либо издалека не слышат ее крик, либо после нудной лекции потеряли доверие к ее голосу. Никто даже не пытается меня задержать. Я готова сесть на мотоцикл и поехать праздновать победу, когда неожиданная заминка чуть не срывает мое торжество. Сидение, на которое я сходу собралась запрыгнуть, занято. В том же положении, в котором я его оставила, лежит шлем. Сейчас некогда его надевать. Я хватаю его и сажусь на мотоцикл. Игорь ждет меня с уже заведенным мотором, но заминка со шлемом позволяет одному из полицейских подобраться слишком близко. На бегу, он тянется, собираясь схватить меня за ногу. Недолго думая, я бросаю шлем ему под ноги. Полицейский валится на землю, касаясь вытянутой рукой заднего колеса.